Сегодня разработки российских ученых и инженеров стали более востребованы бизнесом, но больше нужны готовые решения, которые «восстанавливают», используя методики «обратного инжиниринга».
Директор департамента по науке и образованию Фонда «Сколково» Александр Фертман рассказал «Фонтанке» (Фонтанка» — петербургская интернет-газета) о том, к чему привел «социальный» подход в финансировании науки за последние десятилетия, как университеты коммерциализируют разработки и компетенции, а бизнес находит партнеров для формирования технологических заделов, а также о том, почему наука не может быть «местечковой» как университеты коммерциализируют разработки и компетенции, а бизнес находит партнеров для формирования технологических заделов.
Интервью приведено в сокращенном виде. С полным текстом интервью можно ознакомиться, перейдя по ссылке.
— Насколько университеты и исследовательские центры сегодня оказались из-за санкций оторваны от взаимодействия с зарубежными коллегами? Не приведет ли это к отставанию или дублированию каких-то исследований?
— Наука интернациональна, поэтому любые разрывы в кооперации, как и в бизнесе, приводят к увеличению издержек. К сожалению, многие наши традиционные партнеры по политическим соображениям не могут вести с нами совместную активную исследовательскую деятельность. Насколько я знаю от старших коллег, таких ограничений не было даже в период холодной войны. Но на персональном уровне взаимодействие сохраняется, а по каким-то направлениям даже политизированные чиновники понимают, что разрыв отношений невозможен или крайне рискован. Например, в мегапроектах, таких, как ITER или развитие и эксперименты на Большом адронном коллайдере, есть некоторые ограничения, но совместные исследования и разработки продолжаются — разум возобладал. Конечно, при сокращении возможностей совместных работ с сильными школами Европы, США придется вкладывать больше средств в исследования и разработки, расширять сотрудничество с учеными и инженерами из государств-партнеров. В первую очередь, это страны БРИКС+ — не только Китай и Индия, но и Бразилия, и ЮАР заинтересованы в исследовательской кооперации.
Проблема в том, что наука долгие годы финансировалась в логике социального проекта. Сначала на грани выживания, потом с посылом от власти «уже начните что-то делать», ну и в последние годы — «посоревнуйтесь в высшей лиге» (но в смысле традиционных научных результатов, выраженных в публикациях). А вот этап перехода от результатов исследований к технологиям и их использованию на предприятиях для усиления бизнеса существенно недофинансирован. Если мы хотим двигаться в сторону технологического развития, то долгосрочные инвестиции в исследования и разработки должны расти не только со стороны государства, но и со стороны бизнеса. Я не верю в чудеса, за 10 копеек совершить серьезный прорыв в науке нельзя. Не приходится рассчитывать и на то, что нас будут финансировать зарубежные партнеры, как это было в 90-е. Скорее, наоборот: многие из тех, кто хочет с нами сотрудничать, рассчитывают на нашу поддержку.
Спрос «на науку», к сожалению, пока не сильно растет — растет бюрократический спрос с науки и спрос на продукты и услуги, которые могли бы быть созданы на базе результатов исследований и разработок (в отдельных случаях — созданы), если бы в науку, в широком смысле, вкладывали серьезные средства последние 15 лет так же, как это делали наши немецкие, американские, китайские коллеги. Мы же, покупая зарубежные высокотехнологичные товары, фактически инвестировали в зарубежную науку. Надеюсь, сейчас компании задумаются и сформируют долгосрочные технологические стратегии и планы сотрудничества для их реализации с исследовательскими командами, а кому-то поможет государство.
— А как же импортозамещение, о котором все говорят?
— Это вопрос очень быстрой замены одного готового продукта другим, там речь о научных исследованиях чаще всего не идет. Иногда задачу можно решить за счет высококачественного инжиниринга. Но не стоит лукавить, профессионалы развивают данное направление как бизнес, а не как элемент, сопутствующий образовательной деятельности. Некоторые университеты создали такие центры, которые решают сложнейшие задачи компаний реального сектора, они финансируются государством через «Агентство по технологическому развитию» или бизнесом. Например, инжиниринговые центры Уральского федерального университета (УрФУ), Томского политехнического университета (ТПУ) успешно выполняют такие заказы компаний и корпораций. А Центр инжиниринга в СПбПУ Петра Великого под руководством Алексея Ивановича Боровкова, используя огромный опыт в цифровом проектировании и моделировании, разрабатывает совместно с лидерами рынка лучшие (best-in-class) наукоемкие высокотехнологичные продукты.
Так что это два разных процесса — инжиниринг (включая обратный) и исследования для формирования заделов. Они взаимосвязаны, но требуют различных подходов и инструментов. Если мы будем использовать только обратный инжиниринг, то в какой-то момент выяснится, что технологии в мире убежали очень далеко, и мы даже не понимаем, на каких разработках они базируются. Поэтому мы должны создавать собственные цепочки технологических разработок и сами выступать архитекторами комплексных решений, вовлекая при необходимости в решение задач зарубежных партнеров и их компетенции.
Читать материал полностью: «За 10 копеек совершить серьезный прорыв в науке нельзя». Александр Фертман — о том, почему надо менять подход к финансированию исследований, Фонтанка, 23.06.2023
Источник фото: «Фонтанка.ру» Автор фото: Дарья Драй
Директор департамента по науке и образованию Фонда «Сколково» Александр Фертман рассказал «Фонтанке» (Фонтанка» — петербургская интернет-газета) о том, к чему привел «социальный» подход в финансировании науки за последние десятилетия, как университеты коммерциализируют разработки и компетенции, а бизнес находит партнеров для формирования технологических заделов, а также о том, почему наука не может быть «местечковой» как университеты коммерциализируют разработки и компетенции, а бизнес находит партнеров для формирования технологических заделов.
Интервью приведено в сокращенном виде. С полным текстом интервью можно ознакомиться, перейдя по ссылке.
— Насколько университеты и исследовательские центры сегодня оказались из-за санкций оторваны от взаимодействия с зарубежными коллегами? Не приведет ли это к отставанию или дублированию каких-то исследований?
— Наука интернациональна, поэтому любые разрывы в кооперации, как и в бизнесе, приводят к увеличению издержек. К сожалению, многие наши традиционные партнеры по политическим соображениям не могут вести с нами совместную активную исследовательскую деятельность. Насколько я знаю от старших коллег, таких ограничений не было даже в период холодной войны. Но на персональном уровне взаимодействие сохраняется, а по каким-то направлениям даже политизированные чиновники понимают, что разрыв отношений невозможен или крайне рискован. Например, в мегапроектах, таких, как ITER или развитие и эксперименты на Большом адронном коллайдере, есть некоторые ограничения, но совместные исследования и разработки продолжаются — разум возобладал. Конечно, при сокращении возможностей совместных работ с сильными школами Европы, США придется вкладывать больше средств в исследования и разработки, расширять сотрудничество с учеными и инженерами из государств-партнеров. В первую очередь, это страны БРИКС+ — не только Китай и Индия, но и Бразилия, и ЮАР заинтересованы в исследовательской кооперации.
Проблема в том, что наука долгие годы финансировалась в логике социального проекта. Сначала на грани выживания, потом с посылом от власти «уже начните что-то делать», ну и в последние годы — «посоревнуйтесь в высшей лиге» (но в смысле традиционных научных результатов, выраженных в публикациях). А вот этап перехода от результатов исследований к технологиям и их использованию на предприятиях для усиления бизнеса существенно недофинансирован. Если мы хотим двигаться в сторону технологического развития, то долгосрочные инвестиции в исследования и разработки должны расти не только со стороны государства, но и со стороны бизнеса. Я не верю в чудеса, за 10 копеек совершить серьезный прорыв в науке нельзя. Не приходится рассчитывать и на то, что нас будут финансировать зарубежные партнеры, как это было в 90-е. Скорее, наоборот: многие из тех, кто хочет с нами сотрудничать, рассчитывают на нашу поддержку.
Спрос «на науку», к сожалению, пока не сильно растет — растет бюрократический спрос с науки и спрос на продукты и услуги, которые могли бы быть созданы на базе результатов исследований и разработок (в отдельных случаях — созданы), если бы в науку, в широком смысле, вкладывали серьезные средства последние 15 лет так же, как это делали наши немецкие, американские, китайские коллеги. Мы же, покупая зарубежные высокотехнологичные товары, фактически инвестировали в зарубежную науку. Надеюсь, сейчас компании задумаются и сформируют долгосрочные технологические стратегии и планы сотрудничества для их реализации с исследовательскими командами, а кому-то поможет государство.
— А как же импортозамещение, о котором все говорят?
— Это вопрос очень быстрой замены одного готового продукта другим, там речь о научных исследованиях чаще всего не идет. Иногда задачу можно решить за счет высококачественного инжиниринга. Но не стоит лукавить, профессионалы развивают данное направление как бизнес, а не как элемент, сопутствующий образовательной деятельности. Некоторые университеты создали такие центры, которые решают сложнейшие задачи компаний реального сектора, они финансируются государством через «Агентство по технологическому развитию» или бизнесом. Например, инжиниринговые центры Уральского федерального университета (УрФУ), Томского политехнического университета (ТПУ) успешно выполняют такие заказы компаний и корпораций. А Центр инжиниринга в СПбПУ Петра Великого под руководством Алексея Ивановича Боровкова, используя огромный опыт в цифровом проектировании и моделировании, разрабатывает совместно с лидерами рынка лучшие (best-in-class) наукоемкие высокотехнологичные продукты.
Так что это два разных процесса — инжиниринг (включая обратный) и исследования для формирования заделов. Они взаимосвязаны, но требуют различных подходов и инструментов. Если мы будем использовать только обратный инжиниринг, то в какой-то момент выяснится, что технологии в мире убежали очень далеко, и мы даже не понимаем, на каких разработках они базируются. Поэтому мы должны создавать собственные цепочки технологических разработок и сами выступать архитекторами комплексных решений, вовлекая при необходимости в решение задач зарубежных партнеров и их компетенции.
Читать материал полностью: «За 10 копеек совершить серьезный прорыв в науке нельзя». Александр Фертман — о том, почему надо менять подход к финансированию исследований, Фонтанка, 23.06.2023
Источник фото: «Фонтанка.ру» Автор фото: Дарья Драй